Д. О. Добровольский

Корпус немецко-русских и русско-немецких параллельных текстов в Национальном корпусе русского языка

 

Создание корпуса параллельных текстов в качестве одного из модулей Национального корпуса русского языка (НКРЯ) – актуальная лингвистическая задача, над решением которой вот уже больше десяти лет работает целый коллектив исследователей. Такой корпус необходим в первую очередь потому, что надежные, подкрепленные эмпирическими данными ответы на большинство вопросов сопоставительной лингвистики, в том числе лексикологии и лексикографии, могут быть получены только при наличии значительных по объему и общедоступных параллельных корпусов. Ср. подробнее [Добровольский, Кретов, Шаров 2005; Добровольский 2009].

Корпус параллельных текстов НКРЯ состоит в основном из множества художественных произведений с их переводами. В относительно небольшом объеме в корпус включены тексты СМИ. Корпус включает в себя, с одной стороны, оригинальные русские тексты с их переводом на другие языки, а с другой – иноязычные тексты с их переводом на русский. В дальнейшем мы будем говорить исключительно о русско-немецких и немецко-русских частях корпуса.

 

1. Зачем нужен параллельный корпус?

 

Создание и использование параллельных корпусов представляется целесообразным как с практической точки зрения, так и с точки зрения развития корпусной лингвистики – одного из наиболее перспективных лингвистических направлений. Корпус параллельных текстов может быть эффективно использован в различных лингвистических исследованиях (в первую очередь, в области контрастивной лексикологии и двуязычной лексикографии), а также в исследованиях по теории перевода, сравнительному литературоведению, культурологии, автоматической обработке текста и др. В разделе 1 нас будут в первую очередь интересовать собственно лингвистические – и прежде всего лексикографические – аспекты использования русско-немецких и немецко-русских параллельных корпусов.

Обращаясь к корпусу, создатели двуязычных словарей получают весьма простой и эффективный инструмент сбора материала и эмпирической проверки своих гипотез, касающихся межъязыковой эквивалентности. Ценность этого инструмента определяется тем, что в лингвистике этап сбора материала является наиболее трудоемким и наименее творческим, а подобные корпусы параллельных текстов позволяют значительно сэкономить время и силы для творческого этапа работы.

Современное состояние сравнительной лексикологии и двуязычной лексикографии характеризуется ориентацией на сопоставление более или менее изолированных языковых структур. Отрицательным последствием подобной ориентации является недостаточный учет узуса, то есть тех особенностей синтаксического и сочетаемостного поведения единиц языка, которые нельзя объяснить их системными признаками. Так, в принципе известно, что та или иная структура одного языка не может быть во всех контекстах переведена на другой с помощью своего стандартного эквивалента. В определенных контекстах язык L2 традиционно прибегает к другим способам описания соответствующей ситуации. Известно также, что не существует продуктивных правил, по которым можно было бы вывести подобные отклонения от «стандартной эквивалентности» из неких более общих принципов. Единственный способ описания подобных отклонений – это их тщательная фиксация на аутентичном материале. Только так можно построить исчерпывающие сопоставительные описания и создать словари, удовлетворяющие современным требованиям.

Корпус параллельных текстов представляет собой наиболее адекватный инструмент для выполнения этих задач. Та или иная языковая структура, интересующая исследователя, может быть найдена во всех представленных в корпусе контекстах с их переводами на соответствующий язык. Таким образом, исследователь получает в свое распоряжение набор аутентичных контекстов, представляющих интересующую его структуру в ее естественном окружении, а также самые разнообразные эквиваленты этой структуры в языке-цели. Поскольку эти эквиваленты также оказываются встроенными в естественные контексты, на основе полученных с помощью параллельного корпуса материалов могут быть сделаны выводы о зависимости выбора эквивалента от типа контекста. Подобные результаты практически всегда расходятся с теми сведениями, которые мы можем почерпнуть из традиционных, созданных в «докорпусную эру» словарей, являясь тем самым нетривиальными.

Важным параметром, по которому языки могут различаться между собой, является степень употребительности определенных выражений. Так, некоторое выражение А языка L1 может стандартным образом переводиться на язык L2 с помощью выражения В – вполне корректного с точки зрения норм этого языка. Таким образом, выражения А и В оказываются эквивалентными в рамках системы соответствующих языков. Тем не менее, их функциональная эквивалентность часто представляется неполной. В частности, это имеет место в случае, когда одно из выражений оказывается в своем языке существенно более употребительным, чем его переводной эквивалент – в своем. Такие случаи хорошо прослеживаются при сопоставлении оригинальных текстов с их переводами на другие языки. О.Б. Йокояма [2012: 152] замечает по этому поводу: «Со становлением корпусной лингвистики в середине 90-х гг. появились (ранее не доступные) материалы и новые подходы к исследованию, например, сравнение статистических показателей определенных языковых признаков в исконных текстах с частотностью тех же признаков в переводных текстах».

Исследование некоторого языкового явления на основе корпуса параллельных текстов может быть по ряду параметров противопоставлено исследованию этого явления на основе большого корпуса оригинальных текстов. Отличие оригинальных текстов от переводов заключается и в объеме (миллионы слов оригинальных текстов, производимых ежедневно, против относительно небольшого количества текстов, переводимых с иностранных языков), и в природе авторства (то есть в степени оригинальности и творческой свободы при порождении текста), а также в культурном контексте (переводные тексты обычно погружены в культуру исходного языка).

Все эти факторы обеспечивают различия между исходными и переводными текстами по целому ряду параметров. Между конкретными словами с близкими значениями в разных языках (которые принято считать эквивалентными) нет взаимно однозначных соответствий. В принципе это касается многих семантических классов слов. Каждое конкретное слово обладает своим уникальным набором сочетаемостных ограничений и предпочтений. Эта идея относится к числу традиционных теоретических положений лингвистики. То новое, что вносит обращение к корпусам параллельных текстов в решение подобных задач, – это возможность эмпирической проверки соответствующих гипотез на представительном материале.

2. Состав немецко-русского и русско-немецкого корпуса в НКРЯ

На данный момент в состав доступного online немецко-русского корпуса (наряду с небольшим массивом публицистических текстов, любезно предоставленных компанией ABBYY) входят следующие произведения:

– Heinrich Böll (Г. Белль):
          Ansichten eines Clowns – Глазами клоуна;
– Gottfried August Bürger (Г.А. Бюргер):
          Die Abenteuer des Freiherrn von Münchhausen – Приключения барона Мюнхгаузена;
– Friedrich Dürrenmatt (Ф. Дюрренматт):
         Justiz – Правосудие;
         Der Verdacht – Подозрение;
– Josef von Eichendorff (И. фон Эйхендорф):
         Aus dem Leben eines Taugenichts – Из жизни одного бездельника;
– Michael Andreas Hellmuth Ende (М.А.Х. Энде):
          Momo oder Die Geschichte von den Zeit-Dieben – Момо или История об украденном времени;
– Johann Wolfgang Goethe (И.В. Гете):
          Die Leiden des jungen Werther – Страдания юного Вертера;
– Hermann Hesse (Г. Гессе):
          Siddhartha – Сиддхартха;
          Peter Camenzind – Петер Каменцинд;
– Ernst Theodor Amadeus Hoffmann (Э.Т.А. Гофман):
          Der goldne Topf – Золотой горшок;
          Klein Zaches, genannt Zinnober – Крошка Цахес по прозвищу Циннобер;
          Nußknacker und Mausekönig – Щелкунчик и Мышиный Король;
– Franz Kafka (Ф. Кафка):
          Der Prozess – Процесс;
          Die Verwandlung – Превращение;
– Erich Kästner (Э. Кестнер):
         Pünktchen und Anton – Кнопка и Антон;
         Emil und die Detektive – Эмиль и детективы;
– Heinrich von Kleist (Г. фон Клейст):
          Michael Kohlhaas – Михаэль Кольхаас;
– Thomas Mann (Т. Манн):
          Der Zauberberg – Волшебная гора;.
          Buddenbrooks – Будденброки
– Gustav Meyrink (Г. Майринк):
          Der Golem – Голем;
– Novalis (Новалис):
          Heinrich von Ofterdingen – Гейнрих фон Офтердинген;
– Erich Maria Remarque (Э.-М. Ремарк):
          Der schwarze Obelisk – Черный обелиск;
– Arthur Schnitzler (А. Шницлер):
          Casanovas Heimfahrt – Возвращение Казановы;
          Die Frau des Weisen – Жена мудреца;
– Patrick Süskind (П. Зюскинд):
          Das Parfum. Die Geschichte eines Mörders – Парфюмер.

В стадии подготовки находится роман Теодора Фонтане «Эффи Брист» (Theodor Fontane – Effi Briest), а также статья Вальтера Беньямина «О понятии истории» (Walter Benjamin – Über den Begriff der Geschichte).

Работа над русско-немецким корпусом была начата относительно недавно. Пока он существенно уступает по объему немецко-русскому. Сейчас в открытом доступе находятся лишь пять публицистических текстов, повесть А.С. Пушкина «Капитанская дочка» с сайта Gutenberg-DE, предположительно в переводе Ф. Фриш (Fega Frisch), и роман Н.А. Островского «Как закалялась сталь». В ближайшее время корпус будет дополнен следующими произведениями русской классической литературы:

– Н.В. Гоголь:
          Шинель – Der Mantel;
          Мертвые души – Die Toten Seelen;
          Вечера на хуторе близ Диканьки – Abende auf dem Vorwerke bei Dikanjka und andere Erzählungen;
          Портрет – Das Porträt;
          Записки сумасшедшего – Aufzeichnungen eines Irren;
          Нос – Die Nase;
          Невский проспект – Der Newskij-Prospekt;
          Вий – Der Wij;
– Ф.М. Достоевский:
          Идиот – Der Idiot;
          Преступление и наказание – Verbrechen und Strafe;
          Братья Карамазовы – Die Brüder Karamasow;
          Бедные люди – Arme Leute;
– М.Ю. Лермонтов:
          Герой нашего времени – Ein Held unserer Zeit;
– А.С. Пушкин:
          Повести покойного Ивана Петровича Белкина – Die Erzählungen des verstorbenen Iwan Petrowitsch Belkin;
          Пиковая Дама – Pique Dame;
          Дубровский – Dubrowskij;
          Капитанская дочка – Die Hauptmannstochter (в переводе Фреда Отто – Fred Ottow);
– Л.Н. Толстой:
          Война и мир – Krieg und Frieden;
          Анна Каренина – Anna Karenina;
          Крейцерова соната – Die Kreutzersonate;
          Семейное счастие – Glück der Ehe;
          Хозяин и работник – Herr und Knecht;
– И.С. Тургенев:
          Отцы и дети – Väter und Söhne;
          Фауст – Faust;
– А.П. Чехов:
          Дуэль – Ein Zweikampf;
– Н.С. Лесков:
          Леди Макбет Мценского уезда – Die Lady Makbeth des Mzensker Landkreises;
          Запечатленный ангел – Der versiegelte Engel
– И.А. Гончаров:
          Обломов – Oblomow;
– Максим Горький:
          Трое – Drei Menschen.

В следующем разделе мы на конкретных примерах попробуем показать возможности использования корпуса для описания лексических единиц немецкого языка в сопоставлении с русским.

3. Параллельные тексты НКРЯ в сопоставительном описании лексики: Немецкие показатели пространственного дейксиса: элементы her и hin и их русские соответствия

В данном разделе будет показано, как работа с параллельным корпусом может помочь в выявлении русских соответствий определенного немецкого слова, обладающего нетривиальными особенностями. Когда у некоторого слова в специфических употреблениях нет стандартных аналогов в других языках, может создаться впечатление, что подобные смыслы непереводимы в принципе. Корпус показывает, что способы передачи таких смыслов все-таки существуют, и позволяет эти способы описать. В качестве материала мы берем такие лексические единицы немецкого языка, про которые принято считать, что они не имеют русских аналогов, и пытаемся с помощью контекстов из параллельного корпуса выявить возможные способы передачи соответствующих смыслов.

В немецком языке есть огромное количество слов с пространственно-дейктическими элементами her (≈ ‘сюда’) и hin (≈ ‘туда’), выражающими идею направления движения. Слова hin и her употребляются также и самостоятельно в различных комбинациях с глаголами и адвербиальными конструкциями для выражения пространственных отношений между участниками ситуации. В русском языке нет таких системно организованных (то есть почти грамматических) средств для выражения соответствующих дейктических смыслов. Так, и глагол hereinführen, и глагол hineinführen переводятся на русский язык с помощью глаголов вводить / ввозить, так что идея ‘вводить/ввозить сюда, то есть по направлению к говорящему’ vs. ‘вводить/ввозить туда, то есть по направлению от говорящего’ в русском языке часто вообще не выражается.

В работе [Добровольский, Падучева 2008] было показано, что проблема состоит не только в отсутствии у этих немецких слов стандартных русских аналогов, но и в том, что комментарии к немецким her и hin, апеллирующие к говорящему, искажают реальную картину. Так, человек, желающий войти в некоторое помещение, (в стандартной ситуации) спросит, постучав, Darf ich herein? (то есть Можно мне войти?, сокращенная форма от Darf ich hereinkommen? ‘Можно мне сюда войти?’), а не Darf ich hinein? (букв. ≈ «Можно мне туда войти?»). Понятно, что предполагаемое перемещение в пространстве должно совершаться не по направлению к говорящему, а от его исходного местонахождения по направлению к адресату. Дело в том, что в таких случаях говорящий принимает точку зрения адресата, как бы ставя себя на его место.

Еще более сложно ведут себя такие дейктические элементы в гипотаксисе и нарративе. Ср. функционирование вопросительных местоименных наречий, в состав которых входят her или hin. Значение данных дейктических элементов (и соответственно их перевод на русский язык) меняется в зависимости от того, употребляется ли это наречие в прямом вопросе или в качестве относительного наречия в гипотаксисе. В гипотаксисе субъектом дейксиса является не говорящий, а подлежащее главного предложения. В [Добровольский, Падучева 2008] приводится такой пример: Alle schauten entsetzt auf den Felsen, woherunter der Bergsteiger gestürzt war – Все в ужасе посмотрели на скалу, откуда <с которой> сорвался альпинист. Выбор наречия woherunter (в отличие от wohinunter) мотивирован в этом случае местонахождением людей, смотрящих на скалу (alle). Контекст ясно показывает, что они стоят внизу и смотрят на скалу снизу вверх. Иными словами, hin- и her-слова показывают, где находится наблюдатель, а не говорящий. Woherunter – это как бы «где-сюда-низ», а wohinunter – «где-туда-низ». Соответственно, если наблюдатель наверху, он скажет «где-туда-низ», то есть wohinunter, по-русски что-то вроде куда (вниз), а если он внизу – woherunter – «где-сюда-низ», то есть откуда (вниз).

В качестве примера интерпретации дейктических слов в нарративном режиме мы использовали контексты (1) и (2) из НКРЯ.

(1)     Prosper Alpanus senkte sich herab zu dem Jüngling, an dessen Seite er Platz nahm, während die Libelle aufflog in ein Gebüsch und in den Gesang einstimmte, der durch den ganzen Wald tönte. (E.T.A. Hoffmann. Klein Zaches genannt Zinnober)
Проспер Альпанус спустился к юноше и сел подле него, стрекоза упорхнула в кусты, вторя пению, наполнявшему весь лес.

Здесь в принципе возможно и hinab. Но в этом случае субъектом дейксиса был бы Проспер Альпанус. А в перспективе повествования, выбранной автором, субъект дейксиса – юноша. Как видно из перевода, русский язык не располагает стандартными средствами, позволяющими выразить эти различия: ‘спустился сюда’ vs. ‘спустился туда’. Более точный перевод был бы Проспер Альпанус спустился сюда к юноше.

(2)     Er schaute hinauf und erblickte staunend Prosper Alpanus, der auf einem wunderbaren Insekt, das einer in den herrlichsten Farben prunkenden Libelle nicht unähnlich, daherschwebte. (E.T.A. Hoffmann. Klein Zaches genannt Zinnober)
Он поднял глаза и с изумлением увидел Проспера Альпануса, летевшего к нему на каком-то диковинном насекомом, не лишенном сходства с великолепной, сверкающей всеми красками стрекозой.

Hinauf в предложении (2) – которое в тексте предшествует предложению (1) – развертывает событие в противоположной перспективе. Субъект восприятия здесь – тот же юноша. Но в одном случае движение направлено к нему, потому что Проспер Альпанус спустился к нему вниз, а в другом – от него. В последнем случае решающим фактором для выбора дейктического элемента является направление взгляда юноши снизу вверх. Итак, субъект дейксиса в нарративном режиме – это один из персонажей, глазами которого описываются события в конкретном контексте. Подобные сдвиги в осмыслении пространственных отношений еще более усложняют поиск адекватных русских соответствий.

Как параллельный корпус может использоваться для исследования особенностей значения и употребления дейктических слов с элементами hin и her, а также для выявления их контекстно-зависимых русских соответствий? Попытаемся ответить на этот вопрос на материале адвербиальных выражений herein и hinein, которые употребляются и как самостоятельные наречия, и в составе сложных глаголов.

Обратимся к примерам из НКРЯ. В первую очередь, примеры показывают, что, помимо самых простых и однозначных выражений с элементами туда для hin и сюда для her, существует целый ряд способов передать направление движения относительно точки отсчета – говорящего или наблюдателя, которые используются далеко не во всех контекстах, а только там, где это коммуникативно необходимо. Для herein это, например, такие предложные группы, как на нас (3). А для hinein это могут быть, среди прочего, глаголы, более или менее четко указывающие на направление движения от наблюдателя (4). В примере (5) глагол войти дейктически нейтрален: войти можно как куда-то, где находится наблюдатель (именно эта ситуация имеет место в данном контексте), так и в какое-то помещение прочь от наблюдателя.

(3)     Sie weht herein mit dem Geruch der Erde, der Blumen und dem Funkeln der Sterne. (E.M. Remarque. Der schwarze Obelisk)
Она дышит на нас запахом земли, цветов и мерцанием звезд.

(4)     Die gigantische Maschine hob sich mit Dr.h.c. Isaak Kohler in den Nachthimmel hinein, heulend, brüllend, ab nach Australien, als ich aus meinem Volkswagen sprang, den Revolver entsichert. (F. Dürrenmatt. Justiz)
Когда я выскочил из своего «фольксвагена», сняв револьвер с предохранителя, гигантская машина, уносящая доктора honoris causa Исаака Колера, с ревом и воем взмыла в ночное небо и взяла курс на Австралию.

(5)     Dann ging die Tür auf, und Antons Mutter kam herein. (E. Kästner. Pünktchen und Anton)
Вдруг дверь открылась и в детскую вошла мать Антона.

Примеры (6-10) показывают, как выбор дейктического элемента в нарративе позволяет установить, кто из персонажей является в данный момент субъектом перспективы повествования, а также в каком месте располагается в каждом конкретном эпизоде точка наблюдения. В русских переводах это чаще всего видно только из контекста.

(6)     <…> da gab ihm der Vater von hinten einen jetzt wahrhaftig erlösenden starken Stoß, und er flog, heftig blutend, weit in sein Zimmer hinein. (F. Kafka. Die Verwandlung)
И тогда отец с силой дал ему сзади поистине спасительного теперь пинка, и Грегор, обливаясь кровью, влетел в свою комнату.

(7)     „Was denn?“ fragte Pünktchen harmlos. Gottfried Klepperbein vertraf ihr drohend den Weg. „Das weißt du schon ganz gut, stell dich nicht so dumm, mein Herzblatt!“ Pünktchen wollte gern ins Haus, aber er ließ sie nicht hinein. (E. Kästner. Pünktchen und Anton)
– Это что же? – простодушно осведомилась Кнопка. Готфрид Клеппербейн грозно загородил ей дорогу. – Сама знаешь, не строй из себя дурочку, дорогуша! Кнопка хотела войти в дом, но он не пускал ее.

(8)     Aber es fiel so viel Russ herein, dass das Mädchen die Luke gleich wieder zuziehen und mit ihrem Taschentuch die Hände K.s vom Ruß reinigen mußte, denn K. war zu müde, um das selbst zu besorgen. (F. Kafka. Der Prozess)
Но посыпалось столько сажи, что девушке пришлось тут же закрыть люк и смахнуть сажу с рук К. своим носовым платком, потому что сам он слишком ослабел.

(9)     Wir wohnten in der Nähe des Ehrenfelder Bahnhofs, blickten vom Fenster unseres Zimmers aus auf die rote Backsteinmauer des Bahndamms, Braunkohlenzüge fuhren voll in die Stadt herein, leer aus ihr hinaus, ein trostreicher Anblick, ein herzbewegendes Geräusch, ich mußte immer an die ausgeglichene Vermögenslage zu Hause denken. (H. Böll. Ansichten eines Clowns)
Пансион находился неподалеку от Эренфельдской товарной станции; из окон нашей комнаты была видна красная кирпичная стена и товарные составы, в город шли платформы с бурым углем, из города отправлялся порожняк – отрадная картина, приятный перестук колес: как тут не подумать, что имущественное положение семьи Шниров вполне надежно.

(10)   Aber was weiß er schon? Beweisen kann er nichts. Trotzdem kann er mit mir spielen, wie er will. Der Arzt kommt herein. Es ist nicht der Direktor; es ist der behandelnde Arzt. „Essen Sie mit uns?“ fragt Bodendiek. (E.M. Remarque. Der schwarze Obelisk)
Но какая цена этому знанию? Доказать он ничего не может. И все-таки он играет со мною, как ему вздумается. Входит врач. Это не директор – это лечащий врач. – Вы ужинаете с нами? – осведомляется Бодендик.

Так, в примере (6) субъект дейксиса – Грегор, в (7) – Кнопка. Причем важно, что не Кнопка, а другой персонаж является в данном случае субъектом действия и, соответственно, подлежащим в предложении. Аналогично и в (10): субъект действия и подлежащее – врач. Но не он является субъектом дейксиса. Иначе было бы не kommt herein, а kommt hinein. Выбор дейктического элемента ясно показывает, что наблюдатель находится внутри – в той комнате, в которую входит врач. А значит, субъект наблюдения и дейксиса (как и в примере (9)) – диегетический повествователь, то есть персонаж, ведущий повествование от 1-го лица. В примере (9) комбинация дейктических адвербиалов herein и hinaus однозначно демонстрирует, что наблюдатель – он же диегетический повествователь – находится в городе, а не за его пределами, что коррелирует с указанием места расположения пансиона, в котором живут герои.

Ориентация немецкого пространственного дейксиса в нарративе на наблюдателя подтверждается выбором в русских переводах таких глаголов, как появиться, показаться, явиться, доноситься. Известно, что смысл ‘наблюдатель’ входит в значение этих глаголов, а указание на фигуру наблюдателя является неотъемлемой частью их толкования.

(11)   <…> und es kam immer ein Punkt, wo er mich wie ein heulender Hund ansah, und meistens kam gerade dann Sabine herein, schaute ihn verbittert an, weil sie wieder schwanger war. (H. Böll. Ansichten eines Clowns)
<…> а потом вдруг наступала минута, когда он смотрел на меня глазами затравленного зверя; тут в комнате обычно появлялась Сабина и смотрела на Карла с видом жертвы: она опять ходила беременная.

(12)   Wieder kam der junge Mann mit dem Schnurrbart herein, senkte einmal das Kinn auf die Brust und setzte sich mit sorgenvoll-verschlossener Miene. (Th. Mann. Der Zauberberg)
Снова явился молодой человек с усами, опустил подбородок на грудь и уселся с озабоченным и замкнутым видом.

(13)   Nach Osten und Süden standen die Fenster des Turmgemachs offen, aus Garten und Feld drangen linde, süße Gerüche aller Art, aus der Landschaft unbestimmte Geräusche zu ihm herein, wie die kommende Frühe sie aus der Weite und Nähe zu bringen pflegt. (A. Schnitzler. Casanovas Heimfahrt)
Окна комнаты, выходившие на восток и на юг, были раскрыты. Из сада и с полей доносились нежные и сладкие ароматы, повсюду, вдалеке и вблизи, слышались неясные шорохи, которые обычно приносит с собой наступающее утро.

(14)   Hie und da spähten ein paar Schutzleute mit grünlich schillernden Federbüschen herein und gingen in langsamem, schwerem Schritt wieder weiter. (G. Meyrink. Der Golem)
Время от времени показывались городовые с зеленоватыми и блестящими перьями на шляпах и медленными тяжелыми шагами шли дальше.

В основе семантики слова hinein (в его пространственном значении), наряду с указанием на направление прочь от говорящего или от лица, точку зрения которого принимает говорящий, лежит идея перемещения из более открытого в более замкнутое пространство. Интересны контексты типа (15) и (16), в которых речь идет о ментальной (духовной или интеллектуальной) сфере. Употребление hinein в таких контекстах показывает, что в модели мира, зафиксированной в немецком языке, эта сфера мыслится как замкнутое пространство, причем отдельное от субъекта. Иными словами, даже если это внутренний мир человека, он описывается в языке как пространство, существующее отдельно от этого человека.

(15)   In dies Priestertum, in diesen Hochmut, in diese Geistigkeit hinein hatte sein Ich sich verkrochen, dort saß es fest und wuchs, während er es mit Fasten und Buße zu töten meinte. (H. Hesse. Siddhartha)
В это-то священничество, в это-то высокомерие и духовность и заползло его Я, там оно засело крепко и росло, в то время как он воображал, что умерщвляет его постом и покаянием.

(16)   Mit beginnendem Schlaf versenkte er sich tiefer und tiefer in sich hinein und hielt triumphalen Einzug in seiner inneren Festung, auf der er sich ein geruchliches Siegesfest erträumte, eine gigantische Orgie mit Weihrauchqualm und Myrrhendampf, zu Ehren seiner selbst. (P. Süskind. Das Parfum)
Засыпая, он все глубже погружался в самого себя и совершал триумфальный въезд в свою внутреннюю крепость, где он праздновал в мечтах некую победу обоняния, гигантскую оргию с густым дымом ладана и парами мирры в свою честь.

Рассмотренные здесь особенности немецких лексических единиц с дейктическим значением должны учитываться в их лексикографическом представлении. В первую очередь это касается необходимости переориентации субъекта дейксиса с говорящего (как это традиционно делалось в словарях) на наблюдателя и сходных с ним участников ситуации, которым говорящий как бы делегирует свои дейктические полномочия. В «Новом большом немецко-русском словаре» мы попытались учесть эти особенности следующим образом:

herein adv dem сюда; внутрь (при обозначении перемещения из более открытого в более замкнутое пространство по направлению к говорящему или лицу, точку зрения которого принимает говорящий); ~! входи(те)!; (nur) immer ~! входи(те) быстрей [смелей]!; hier ~! вход здесь! ◊ ~, wenns kein Schneider ist! шутл. разг. ≈ входи(те), коль не шутите!

herein= отд. первый частотный элемент гл., указывает на движение внутрь по направлению к говорящему или лицу, точку зрения которого принимает говорящий (тж. перен.): hereinkommen входить; hereinlassen впустить; hereinfallen попасть впросак

hinein adv dem 1. в, внутрь; вглубь; вплоть до (при обозначении перемещения из более открытого в более замкнутое пространство по направлению от говорящего или лица, точку зрения которого принимает говорящий); ins Zimmer ~ в комнату; ins Leere ~ в пустоту; nun aber ~ ins Bett (mit euch)! а ну, в кровать! 2. при обозначении времени до, вплоть до; bis in die Gegenwart ~ вплоть до наших дней; bis (tief) in die Nacht ~ до поздней ночи ◊ ins Blaue ~ разг. наобум, без четкой цели; bis ins Herz [Mark, Innerste] ~ высок. до глубины души

hinein= отд. первый частотный элемент гл., указывает на движение внутрь по направлению от говорящего или лица, точку зрения которого принимает говорящий (тж. перен.): hineingehen входить; hineinblicken заглядывать (напр. в помещение); sich hineindenken вдумываться; hineinlegen привносить (личное отношение в какое-л. дело, напр. чувство в исполнение музыкального произведения)